Ричард Штерн - Вздымающийся ад [Вздымающийся ад. Вам решать, комиссар!]
Хесслер действительно умел быть благодарным, Циммерман знал это, потому что по дороге проштудировал досье Хесслера, подготовленное инспектором Денглером. Из него он узнал, что Ганс Хесслер родился в 1923 году в Данциге, отец его был учителем в средней школе, а мать умерла после родов. Детство Гансик провел у бабушки, которая получала на него небольшое пособие. Выучился на автомеханика и в этом ремесле достиг неплохих результатов. Был членом «Гитлерюгенд» и нацистского автоклуба. В войну служил шофером у старших офицеров и даже одного генерала, вначале на восточном, потом на западном фронте. Получил серьезное ранение в живот. Данные за 1945–1947 годы отсутствуют. Позднее стал шофером у доктора Шмельца. О родственниках ничего не известно.
Только Циммерман собрался начать с Хесслером разговор о том, что тот делал и где был в пятницу между десятью и двенадцатью ночи, как к автомобилю примчался с кладбища Анатоль Шмельц. Он не слишком удивился, увидев Циммермана в машине с Хесслером, только огорченно спросил:
— Что это делается? Только что арестовали Вардайнера, а с ним и Гольднера. Прямо на кладбище…
— Разве вас это не радует?
— Конечно, нет! — заявил Шмельц. — Меня шокирует представление, что нечто подобное может произойти и со мной!
— А знаете, это вполне возможно! — заметил Циммерман.
* * *Продолжение рапорта о встречах ассистента фон Готы в Афинах. На этот раз с Еленой Д.
Елена Д.:
«Я была студенткой университета, но подрабатывала, помогая по хозяйству, у Марии К. Когда у моей хозяйки собиралось светское общество, приходилось помочь и подать на стол. Платили мне, по здешним меркам, прилично.
Мария К. — наша известная актриса. С нами — то есть со слугами — держалась вполне демократично. А вообще, дома вела себя по меньшей мере беззаботно. Не закрывала ни двери, ни окна. Свой актерский талант использовала и при встречах с поклонниками. Так, когда ее навестил стареющий генерал, она провела столь агрессивную атаку, что за нее не стыдно было бы даже бригаде тяжелой кавалерии, и наоборот, когда у нас появился доктор Шмельц, — превратилась в наивную и поэтичную натуру. Но после этих представлений всегда утоляла похоть со своим шофером, красивым молодым культуристом.
В тот вечер, который вас интересует, все проходило немного иначе. Я сидела в саду и слышала все через раскрытое окно. Первым гостем у нашей хозяйки был Хорстман. Казалось, они неплохо провели время, но потом Хорстман стал все настойчивее расспрашивать хозяйку, выпытывая все что можно. Когда он ушел, явился доктор Шмельц. Человек, у которого уже не было сил ни давать, ни получать наслаждение.
Едва войдя, предупредил Марию К.:
— Будь с Хорстманом осторожна. Ничего хорошего от него ждать не приходится. Ты, наверно, в этом уже убедилась.
— Ну, я его знаю только мельком, — ответила хозяйка, — а в чем дело?
— Мне в руки попали наброски его статьи о Греции, — сказал Шмельц. — Пойди это в печать — будет катастрофа. Для нас, для нашей любви и для твоей страны, которую мы оба так любим.
И вот Мария К. быстро выпроводила Шмельца, но прежде чем призвать своего мускулистого шофера для оказания обычных услуг, долго беседовала по телефону с шефом афинской полиции. И этот разговор тут же вышел Хорстману боком…»
* * *Один из полицейских в штатском, сопровождавших прокурора Штайнера, загородил путь Вардайнеру с Гольднером.
— Будьте так любезны следовать за нами!
— С удовольствием! — Гольднер почуял сенсацию.
— По какому праву вы нас задерживаете? — возмущенно запротестовал Вардайнер. — Полиции не дозволено ограничивать личную свободу граждан!
— Разумеется, — вмешался прокурор Штайнер, — если нет решения судебных органов. А в вашем случае оно есть!
— Но это абсурд, — выкрикнул Вардайнер так громко, что его услышала минимум половина траурной процессии. — Это провокация! В чем вы собираетесь меня обвинить?
— В растлении несовершеннолетних с использованием служебного положения, — заявил прокурор. — Мы вас задержали для того, чтобы допросить, прежде чем вы попытаетесь уничтожить улики или иным образом затруднить расследование.
Вардайнер задохнулся и схватился за сердце.
— Что вы себе позволяете? Знаете, с кем имеете дело?
— А в чем же обвиняюсь я? — спросил Гольднер.
— В сводничестве, — безапелляционно объявил Штайнер. И приказал: — Увести их!
* * *Донесение из полицейского участка, в чей район входят окрестности Монгского водопада.
«По документации местных властей мы установили, что вилла доктора Шмельца числится в общине Клостернойланд. Туда была отправлена патрульная машина.
По пути к дому № 139 они встретили красный „ягуар“ с двумя пассажирами. Попытки остановить, а потом преследовать их не дали результата. Красный „ягуар“ направился в сторону Зальцбурга. Дорожная полиция предупреждена».
* * *— Господи, опять вы! — Анатоль Шмельц как куль с песком упал на сиденье. — У вас удивительная способность вызывать одни неприятности и проблемы, где бы ни появились!
— Совсем напротив, герр Шмельц, мы всегда появляемся именно там, где эти проблемы уже возникли.
Циммерман тем временем изучал донесение о поисках в Клостернойланде. Пробежав глазами, вернул его Ляйтнеру, а сам повернулся к Шмельцу:
— Не думайте, что нам облегчает задачу вечное недоверие, причем даже у людей в таком положении, как ваше!
— А вы попытайтесь завоевать мое доверие, — раздраженно бросил Шмельц. — Можете вы мне, наконец, сказать, что с моим сыном Амадеем?
— Наши сыновья в эту минуту мчатся по автостраде Мюнхен — Зальцбург, направляясь на юг, — ответил Циммерман. — Вашу виллу в Клостернойланде они успели покинуть до приезда полиции. Видимо, кто-то предупредил по телефону.
— Не я, — торопливо перебил Шмельц, — я с этим ничего общего не имею!
— Верно, как обычно, за вас это сделал кто-то другой.
— Уж не думаете вы, что это был я? — забеспокоился Хесслер, внимательно прислушиваясь к разговору. — Но ведь вы не можете…
— Вы и вправду думаете, что не можем? — спросил Циммерман.
— Герр доктор, — Хесслер умоляюще взглянул на хозяина, — понимаете, почему они насели на меня?
— Ни слова больше, Гансик! — Шмельц моментально сосредоточился, все признаки усталости тут же исчезли. — Не отвечай ничего. Только в присутствии адвоката! Я немедленно о нем позабочусь!
— Думаю, им, как обычно, будет доктор Шлоссер? — ухмыляясь, переспросил Циммерман. — Но кто бы им ни был, ни одному адвокату ничего уже не изменить!
— В чем, простите?
— В том, что все пройдет как надо, — теперь уже строже заявил Циммерман. — Мы начинаем детальный осмотр вашего автомобиля. Потом — обыск в гараже.
— Ни в коем случае, — торопливо перебил Шмельц. — Без ордера на обыск я не позволю. А его у вас нет!
— Нет. Но получу я его быстро.
— Да пускай, герр доктор, — вмешался Хесслер с миной оскорбленной невинности. — Что они думают найти? У меня все в полном порядке!
* * *Ассистент фон Гота в соответствии с полученными указаниями проводил Генриетту Шмельц с похорон домой, на виллу у озера Аммер. Отвез ее в своем «роллс-ройсе» с его шофером за рулем. Фрау Шмельц это даже не унизило. Казалось, она давно перестала удивляться чему бы то ни было.
Утонув в мягких сиденьях роскошного автомобиля, она коснулась его руки.
— Вы один из немногих, кто в этом жестоком мире еще сохранил способность понимать и сочувствовать окружающим. Хорстман был таким же.
— Я заметил, — негромко произнес фон Гота, — что вы были единственной участницей похорон, кого смерть Хорстмана действительно опечалила.
Мимо них проносились заснеженные поля, темные холмы вдалеке, сведенные судорогой замерзшие деревья, опустевшие дома, безлюдные улицы, и только машины, машины… Озеро вдали было словно застывший свинец.
— В конце прошлого лета, скорее в начале осени, я принимала друзей, — начала Генриетта. — Точнее говоря, людей, о которых внушила себе, что они — мои друзья. Потому что я не могла без этой лжи. Был среди них и Хайнц Хорстман.
— Вы как-то по особому произнесли его имя. Вы его хорошо знали?
— Нет. До того вечера он для меня был просто одним из многих сотрудников моего мужа. Я знала, он талантливый журналист, но считала его агрессивным, слишком ироничным — словом, не слишком человечным.
— Но это мнение за вечер изменилось. Как это произошло?
— Я поняла, что он глубоко несчастный человек, такой же, как я.
* * *Комментарий издателя Бургхаузена на арест шеф-редактора Вардайнера.
Сразу после происшествия на похоронах я навестил Сузанну Вардайнер. Она уже ждала меня. Удивительно, как быстро она овладела собой. Не задавала лишних вопросов, вроде «как это могло случиться?» или «кто виноват?». Спросила только:
